Местами Нара замерзла ещё в начале ноября. Однако лёд был еще тонок, хрупок, и пришлось искать переправу. Берегом дошли до развалившихся кладей у самой деревни Горки. Опираясь на корявый ольховый шест, подобранный на берегу, разведчик двигался впереди, перепрыгивая с дощечек на бревнышки, легко и ловко помогая девчатам. Ни разу не оступились, не вымокли в ледяной воде. В темноте осторожно поднялись на берег, обогнули Горки и — где дорогой, где напрямик стерней направились на Рышково. Дуся Потапова, знавшая эти места, — конечно днем и при других условиях — в этой кромешной ноябрьской ночи интуитивно почувствовала, что они почти подошли к рышковскому сосновому бору. Тронула за рукав полушубка разведчика:
        — Стой, Бойко! Дальше одни пойдем.
        Подошли Люба Ботвина и Дуся Орехова. Разведчик невесело посмотрел на них:
        — Жалко мне вас, девчата. Если фрицы застукают...
        — Знаешь у кого жалко? — вскинулась самая бедовая из Девчат Люба Ботвина. — У пчелки.
        -— Смотрите, — уже твердо сказал Бойко. — Внимательно смотрите.
        Он опустился на одно колено и, подсвечивая ручным фонариком и в то же время прикрывая его сбоку ладонью, положил на другое колено планшетку с топографической картой-двухверсткой. С правой стороны видна была извилистая голубая нить Нары, с крутым поворотом у Мелихова, а слева зеленый участок — это леса, которые простирались до самого Угодского Завода.
        — Пойдете вот этой лесной дорогой. Другой вам нет.
        Начало дороги на карте красным карандашом было помечено крестиком.
        Бойко поднялся, достал из кармана какую-то бумажку, протянул ее Дусе Потаповой. Посоветовал: - Лучше зашейте в одежду, покажите только самым верным людям. Здесь говорится, что вы от 17 дивизии, и вам, если нужно, помогут. Операция была разработана три дня назад.
        Командир 1316 полка 17 стрелковой дивизии, прикрывающего селения Бегичево, Растовку и Высоково, вызвал в штаб — просторный дом в Бегичеве — секретаря комсомольской организации Любу Ботвину и ее подруг Дусю Орехову и Дусю Потапову. Он не скрывал, что задание будет опасное: проникнуть в Рышково, где отмечается скопление немцев, провести разведку, а, главное, во время нашего наступления прервать вражескую связь. Он сказал, что это не приказ, а просьба, но такая помощь необходима дивизии. Будут сохранены жизни многих бойцов. Посоветовал одеться по-деревенски: в жакетки, валенки с галошами, накинуть теплые платки. Девчата вышли на опушку, в темноте нащупали заветную лесную тропинку. Когда Бойко расстался с ними, тревожно стало на душе. Справа и чуть дальше — слева — маячили разбитые немецкие окопы. И вдруг совсем рядом — «Хальт!».
        Часовой поднял тревогу. Немцы с ручными фонариками забегали по лесу. Окружили девчат. Дуся Потапова левой рукой заслонила глаза от лучей фонарика, а правой смяла бумажку, полученную недавно, от разведчика, и быстрым движением кинула ее в рот, проглотила. Старший из немцев приказал автоматчику сопроводить девчат в Рышково.
        В штабе жарко топилась и русская печь. Немецкий офицер сидел на широкой лавке, положив сапоги прямо на загнётку. Он даже не повернулся — стал допрашивать девчат вроде бы не глядя на них. Дуся бойко отвечала на его вопросы. Шли к портному, живет в третьей избе от края. Хороший портной, известный в округе. Почему шли ночью? Днем опасно: стреляют и немцы, и русские. Издали не видно, солдаты идут или девчата.
        - А почему эти двое молчат?
        - Они не здешние, пошли со мной, а сами — из-под Рязани.
        Он встал, велел писарю оформить пропуск. Устроились у тёти Натальи, обещали помогать ей по хозяйству. Провели разведку, все запомнили — и в Рышкове, и в соседних деревнях. 15 ноября погнали девчат чистить картошку немцам. В это время разгорался бой. Наши перешли в наступление — на Леоново и Тунаево. Немцы всполошились, стали подтягивать подкрепление. Воспользовавшись неразберихой, девчата, прихватив кухонные ножи и спрятав их в жакетках, незамеченными кинулись за деревню, где заранее «засекли» линию немецкой связи — шнуры в цветной пластмассовой изолировке. Ножами по очереди перерезали все провода. Чтобы больше досадить немцам, вырезали изрядный кусок проводки, спрятали его в яме и скорей назад, к Наталье. На другой день группа гитлеровцев стала искать место повреждения связи. Подозрение пало на девчат. Немец со злым лицом стащил с печи Любу Ботвину и бросил на пол. Едва ли бы удалось открутиться девчатам, если бы в избу не вбежал другой немец и не сообщил, что их часть отводят с передовой в тыл. Вояки забыли обо всем и без промедления улетучились. Отделались подруги и во второй раз. Но беда все же не миновала их. На другой день немцы принялись сгонять население в Куриловский клуб. Народу собралось так много, что была заполнена и сцена.
        Какой-то немец на ломаном русском языке всех убеждал ехать в Германию на работу. Народ, — а были в основном женщины, — угрюмо молчал. Дуся Потапова, стоявшая на сцене, сказала, кажется, не громко: «Работать на эту сволочь — никогда!» Но немец услышал, схватил девушку за руку, сбросил со сцены и ударом вышвырнул на крыльцо. А там часовой огрел ее прикладом по спине. В голове Дуси пронеслась мысль: «А как же там девчата?». Бросилась в клуб, но очередной удар сбил ее на снег. В этот момент одна женщина ухватила ее за руку и затянула в толпу. Почти две недели гнали ее к Медыни вместе с пленными мирными жителями. Спасла ее колхозница, тетя Катя, выдав за свою племянницу. Уже во время наступления 17 стрелковой дивизий отыскал ее начальник разведки Сергей Иванович Кудинович и помог добраться домой.
        Вот так в трудные дни осени 41-го года простые деревенские девчата, рискуя жизнью, выполнили свой долг перед Родиной. Обе Дуси — Евдокия Фроловна Потапова-Торгашина и Евдокия Максимовна Орехова-Усова здравствуют и поныне, обе на пенсии. Первая живет в с. Стремилове, помогает в работе местной амбулатории, другая проживает в Москве.
        Что касается Любы — Любови Васильевны Ботвиной (после замужества — Горчакова), то многие годы она проживала в д. Бегичеве и работала в колхозе имени XX партсъезда; в октябре прошлого года скончалась.
       
       А. Прокин, краевед.
        Газета «За коммунистический труд» от 17 ноября 1981г.