Степан Федорович Маршалов любит заходить в музей писем А.П. Чехова. Посидит, отдохнет, осмотрит еще раз экспозицию и что-то в очередной раз навеет ему воспоминания из жизни.

— Я родился 10 октября 1907 года в деревне Клены, в Белоруссии,— неторопливо начинает он свой рассказ, — было это еще при царизме, даже у помещика работал. У нашей семьи было четыре гектара земли среди болот; были лощадь и корова. Семья состояла из пяти человек: родители и трое сыновей. Я был младшим. Отец умер в 1913 году, когда мне было шесть лет. Вскоре старшего брата призвали на войну. Второй брат Иван оставался дома. Помню, как мы ремонтировали земляной пол в нашей старой хате.

Иван с матерью носили в дом глину, поливали ее водой, потом вводили лошадь, сажали меня верхом, и я ездил по кругу, месил глину. После глину выравнивали лопатой и рейкой, и пол становился гладким.

Однажды у соседей загорелась в трубе сажа, и ветер перенес искры на наш дом, на соломенную крышу. Дом сгорел и еще несколько соседских. Строились заново, помогала вся деревня.

Бедность вынуждала с малолетства идти на заработки. Ночью пас лошадей, а в разгар полевых работ с матерью ходили к помещику на поденщину. И как бы мы ни работали, своего хлеба хватало только до Нового года. Занимали в долг у богатых соседей, отдавали потом в полтора раза больше или отрабатывали.

Хорошо помню, как волостной писарь и урядник у деревенской вдовы за недоимку вывели корову со двора, привязали ее к телеге и поехали из деревни. Хозяйка следом за ними бежала и плакала: «Милая, куда же ты?!..» А за ней тоже бежали маленькие дети и тоже плакали: «Мама, мамочка!..» После моя мать давала им молока бесплатно.

Еще в раннем детстве Степан Федорович научился выполнять все домашние дела и все полевые работы. Но особенно памятна ему была ночная пастьба лошадей, когда необыкновенная тишина и далекие яркие звезды порождали мечты в любознательном сердце мальчика, хотелось быть скорее взрослым и смелым.

А еще оставалось в памяти, как сам батько Махно со своими хлопцами лихо влетели на конях в их деревеньку...

Шли годы, неся за собой бурные события, разобраться в которых было не так-то просто пареньку с четырьмя классами начального образования.

В 1928 году Степан поехал в Донбасс на заработки. Взял с собой узелок с продуктами, попрощался с родными (с ним уезжали еще три деревенских парня), сел в телегу и доехал до станции Осиновка. Здесь он впервые увидел поезд.

Донбасс встретил молодых рабочих неприветливо, была безработица. Умение трудиться в любых условиях помогло выжить. Наконец через биржу труда он устроился на шахту саночником. Шахтеры в забое ходили согнутые, уголь вырубали зубком вручную. Обутые в чуни и калоши, они оставались полуголыми в жаре, пыли и газе.

В 1929 году Степан получил отпуск и поехал на родину. Привез матери большой цветной платок, мать показывала его всем соседям. В это время проходила коллективизация, Степан Федорович принял в ней активное участие. Его семья вступает в колхоз, а он вносит 12 рублей «вступительных».

В последующие годы страна напоминала строительную площадку, и люди метались в поисках лучшего заработка.

В Орше Степан Федорович работал плотником, потом бригадиром плотников, строил силосные башни, хлебоэлеватор, льнокомбинат. На Климовском заводе работал в транспортной бригаде, токарем. Учился в ликбезе, в вечерней школе, окончил 7 классов. С августа 1937 года стал членом ВКП (б), а в 1939 году решением Подольского РК ВКП(б) Степан Федорович Маршалов назначается инструктором орготдела.

22 июня 1941 года он сам прибыл в военкомат. Военком сказал: «Ждите вызова!» Через три дня в трудовой книжке появилась запись: «Освобожден от занимаемой должности в связи с мобилизацией в РККА», но на фронт не отправили, так как недавно перенес операцию. В первые дни войны пришлось поработать на строительстве Домодедовского аэродрома, а затем при организации партизанской базы в лесу, за больницей им. Яковенко. Осенью 1941 года он возглавил диверсионную группу из 14 бойцов. Нагруженные вещмешками и оружием, они пешком пришли из Подольска в Лопасню, а отсюда их переправили в Муковнино, на передний край Стремиловского рубежа обороны Москвы.

Командир воинской части поставил перед ними задачу: перейти Нару в направлении Рыжково, там немцы, в бои не ввязываться, вести разведку и докладывать обо всех действиях противника.

Надо честно сказать, что все-таки было жутко, особенно ночью, наблюдать за немцами, слышать их голоса, дыхание.

Вскоре мы встретились с партизанами Угодского Завода, и наши группы объединились. Находясь в лесу, в тылу врага, питались кое-как, если сырую конину, снег, так как при попытке развести костер были обнаружены. Немцы открыли по отряду огонь, засвистели пули над нами. Попадали и под артобстрел...

Вскоре 17-я стрелковая дивизия вместе с соседними соединениями перешла в наступление, освободила Рыжково, Угодский Завод, Малоярославец...

А Степан Федорович Маршалов 25 января 1942 года был отозван в тыл и решением МК ВКП (б) был утвержден начальником политотдела совхоза «Новый Быт». Прибыл туда пешком, транспорта не было. А уж утром другого дня в его кабинет зашли женщины с грудными детьми на руках.

- Вы начальник из Москвы?

- Я.

- Как нам быть? Чем кормить детей?

Успокаивал их и решал все проблемы, как мог. Сам получал по карточке 400 граммов ржи на день, за которой ездил в Лопасню один раз в неделю.

В хозяйстве оставался один жеребец по кличке Корсар. Вскоре получили шесть коров, из них две оказались яловыми. Обучил их ходить в телеге, чтобы возить корма, дрова, воду. От воинской части, стоявшей в Мелихове, получил еще пять забракованных лошадок.

Сам начальник политотдела вместе со всеми выполнял все работы: сеял, косил, рубил дрова, и в своих грязных сапогах и в засаленной фуфайке ничем не отличался от других...

И еще долгим был трудовой путь Степана Федоровича Маршалова, пока в 1970 году ушел он на пенсию по болезни. В 1985 году он отдыхал в подмосковном санатории «Сосновый Бор». Вместе с ним в палате был бывший директор совхоза из-под Уфы. Оказалось, что и он был участником боев на Стремиловском рубеже.

- Во время войны погибла в Белоруссии моя мать, Пелагея Артемовна Маршалова,— продолжает рассказ Степан Федорович.— Она отказалась освободить свою хату для заселения немцами, ее угнали за пять километров в село Чирино, где ночью вместе с другими и расстреляли.

Он замолкает и долго рассматривает портрет Антона Павловича Чехова. А мне кажется, что это и про него, Степана Федоровича, писал Чехов: «Жизнь долгая, — будет еще и хорошего и дурного, всего будет. Велика матушка Россия!».

Н. Воинцев
Газета «Чеховский Вестник» от 11 августа 1994 г.