Нравы

Скандальная сенсация всколыхнула Москву в первый же день нового, 1802 года: князь Александр Голицын, азартный и всегда удачливый картежник, проиграл графу Льву Разумовскому... жену — красавицу Марию Григорьевну. Оба встали из-за зеленого стола ошеломленные. Александр Николаевич вдруг разрыдался, Лев Кириллович неумело утешал его какими- то случайными словами, но ни тот, ни другой не предложили посчитать происшедшее шуткой. Испытывающий неловкость граф попытался ретироваться, однако Голицын вцепился в него и потребовал немедленно отправиться к Марии Григорьевне, чтобы поставить ее в известность о перемене судьбы.

Княгиня выслушала мужа, не прерывая объяснений упреками, лишь сказала резко: «Достаточно!», когда он начал повторяться в изложении карточных ситуаций, складывавшихся не в его пользу. И повернулась к Разумовскому:
— Чего же мне ждать, Лев Кириллович?
— А мне? — отозвался граф

Такие нравы бытовали в начале XIX века в России. Многие считавшиеся приличными дворянские семьи грешили изменами, порочными связями и незаконнорожденными детьми. Немудрено, что в такой обстановке князь Александр Николаевич Голицын — лицо, приближенное к императору Александру I, министр Духовных дел и народного просвещения, мог позволить себе заиграться со старым приятелем Львом Кирилловичем Разумовским настолько, что проиграл собственную жену. Кто из двух игроков стремился к таком исходу, кто желал изменить фамилию Марии Григорьевны с Голицыной на Разумовскую. Некоторые современники обвиняют в этом Разумовского, имевшего, по некоторым основаниям, виды на молодую красавицу Марию. Кто же таков этот ловелас и искусный картежник?

У знаменитого фаворита Екатерины II, последнего гетмана Украины Кирилла Григорьевича Разумовского от родственницы царской фамилии Нарышкиной Екатерины Ивановны было четыре дочери и шестеро сыновей. Одного из них, Льва Кирилловича (1757—1818), ожидала самая блестящая карьера. Семнадцати лет от роду он ездил с посольством князя Н.В. Репнина в Константинополь. По возвращении поступил на военную службу в лейб-гвардии Семеновский полк — один из самых блестящих в столице. Юный граф имел очень привлекательную внешность, а в Петербурге в те времена было кого привлекать. Разумовский стал первым светским львом. «Лев — первое дело, мот, и часто мне своим беспутством и неумеренными издержками немалую скуку наводил», — жаловался отец на Льва Кирилловича другому своему сыну — благоразумному Алексею, будущему князю.

Однако Лев Кириллович был не только ловеласом, но и достаточно храбрым воином. Сражался под началом самого Суворова. За турецкую кампанию был награжден орденом Владимира 2-й степени. Нездоровье не позволило Льву Кирилловичу продолжить военную карьеру. В 1796 году он вышел в отставку, некоторое время путешествовал по Европе, а потом осел в Москве. Льва Кирилловича почитали среди образованнейших людей 18-го столетия. У него была большая библиотека, коллекция картин и скульптуры, но главное у него в доме был один из первых в Москве зимних садов. Лишь только граф поселился в доме, купленном у Мятлевых, как" тут же вся Москва стала ездить к нему в гости на всевозможные веселые маскарады, домашние спектакли и балы.

Вот как рисует облик Разумовского М.И. Пыляев в своей «Старой Москве»: «Лев Кириллович был истинный тип благородного барина; наружность его была настоящего аристократа; он смотрел, мыслил, чувствовал и действовал, как барин; росту он был высокого, лицо имел приятное, поступью очень строен, в обращении отличался необыкновенною вежливостью, простодушием и рыцарскою честностью. Он был самый любезный говорун и часто отпускал живое, меткое, забавное слово. Он несколько картавил, даже вечный насморк придавал речи его особенно привлекательный диапазон... Разумовского тогда обществе называли «Le comte Leon» Многие отмечали близкую дружбу его с Николаем Михайловичем Карамзиным». В Москве Лев Кириллович не только остепенился, но и вступил в брак, в законность которого многие долго не верили. Причины этого неверия ясны, учитывая упомянутый случай с картами. Брак же его длился 16 лет в любви и согласии с нежной половиной любвеобильного графского сердца. Как-то раз повстречалась Разумовскому в свете очень красивая и очень грустная женщина — княгиня Голицына, рожденная княжна Вяземская.

Мария Григорьевна совсем юной была против воли выдана за Александра Николаевича Голицына, которого не только не любила, но и побаивалась. В Москве его прозвали «Cosa rara» - по названию модной оперы. Родителей Марии Григорьевны, естественно, привлекло богатство жениха — 24 тысячи душ, а не его душевные качества. Некоторые говорили, что крепостных было на самом деле даже 34 тысячи. Но хозяин этих несчастных отличался редкостным самодурством. Расточительность его просто поражала — князь Голицын зажигал трубки ассигнациями, бросал извозчикам золото, подписывал без прочтения всякого рода заемные письма. Все имение его скоро пошло прахом. Князь же был неизменно весел и предавался всем возможным удовольствиям и возлияниям.

Среди особо разорительных удовольствий князя Голицына была картежная игра. Роман Марии Григорьевны и графа Разумовского начался около 1799 года. Развод, в те времена обязательно церковный, женщине высшего, да и вообще любого общества, получить было весьма нелегко. К тому же и Голицыны резко возражали против такого попрания их семейной чести. Однако развод состоялся с обоюдного согласия сторон. Более того, князь Голицын имел привычку обедать у своей бывшей жены в доме на Тверской, частенько появлялся с нею в театре. Мужья меж собою дружили тоже, ну а известно, что добрые отношения всегда вызывают зависть, и поэтому сплетням не было конца. Некоторые великосветские дамы не хотели даже принимать у себя чету Разумовских. Брак официально состоялся в 1802 году. В 1809 году император Александр I гостил в Москве. На балу у главнокомандующего графа В.П. Кочубея он подошел к прекрасной женщине, назвал ее графиней, а не княгиней, и пригласил на танец. После этого уже никто не решился сказать что-нибудь в осуждение.

В 1818 году граф Лев Кириллович скончался. Случилось это после 16-летней счастливой жизни в любви и согласии с Марией Григорьевной. Граф был погребен на кладбище московского Донского монастыря, а сорок семь лет спустя в его могилу положено было тело его любимой супруги. Мария Григорьевна никогда не расставалась с портретом дорогого мужа. Он висел у нее в образной вместе с самыми намоленными иконами. Лев Кириллович, хотя и был близок с масонами, никогда не изменял вере предков. Как и жена, веровал он глубоко и искренe. А ведь жили они в век безверия и волтерьянства, которому так охотно предавалось высшее русское общество.

Счастливый брак Льва Кирилловича и Марии Григорьевны был, к сожалению, бездетным. Эта история могла стать для подрастающего поколения достойным примером искренней и честной любви, если бы не одно «маленькое обстоятельство». Лев Кириллович при всей своей искренней любви к красавице графине имел обыкновение «ходить налево». Не зря его считали в cвoe время ловеласом. И подобные «приключения» Льва Кирилловича, может быть, и остались бы незамеченными и не учтенными дотошным историком, если бы адюльтер с одной из особ не закончился бы законными с медицинской точки последствиями. От связи с некоей Соболевской Прасковьей Михайловной, в замужестве Ландер появился ребенок. Он известен под именем Подчасский Ипполит Иванович, в свое время этот незаконнорожденный «плод любви» дослужился до чина действительного тайного советника. И даже в этом случае можно было бы простить Разумовскому его мимолетное увлечение и поверить по-прежнему в искренность его отношений к жене, если бы не еще два «маленьких обстоятельства». От той же незаконной связи на свет появились две дочери — Маргарита Ивановна, в замужестве д’ Андре, и еще одна, в замужестве Шот. Выводы оставим внимательному читателю.

Понять Льва Кирилловича можно, особенно если учесть нравы, царившие в то время. Описанный выше инцидент с картами не являлся исключительным явлением, это было, как ни удивительно, типичное рядовое событие для тогдашнего века свободных нравов. В светских салонах и клубах судачили не только о связи Разумовского с Голицыной, дворянским сплетницам хватало интересных событий. Кто, почему, на ком женился, у кого какое приданое, кто на кого косо посмотрел, кто во что одет. Тем для пересудов и перевирания «грязного белья» соседей было предостаточно. И даже в целом порядочные и достойные члены общества также были теми, чьи косточки с превеликим удовольствием перемалывали те, кому больше заняться было нечем.

Казалось бы, попечитель Московского учебного округа Андрей Петрович Оболенский, всеми уважаемый человек, сделавший на ниве просвещения столько, сколько иному за всю жизнь не сделать, глава почтенного семейства, он-то в чем «провинился»? Ан нет же, виноват. С каких таких высоких чувств женился он на Софье Павловне Гагариной, которая воспитывалась за границей и которую он, даже на портрете никогда не видел. A не затем ли, чтобы породниться с обер-гофмейстером Кошелевым, лицом, приближенным к императору, не затем ли, чтобы сдружиться с компанией Кошелева, с теми же Голицыным и Разумовским? Ведь разве не Голицын, министр просвещения, уговорил Александра I назначить Андрея Петровича попечителем Московского учебного округа? Никому и в голову не мог придти тот факт, что в 1817 г. Московский университет, гордость России стоял весь в строительных лесах, и конца этому строителеству не было, ибо деньги разворовывались, не доходя до Москвы. Виноват Оболенский, «по блату» стал попечителем, вслепую породнился с сильными мира сего, всю жизнь прятался за широкую спину Александра Николаевича Голицына.

А если дальше копнуть, откуда Оболенский стал владеть имением Троицкое-Ордынцы Подольского уезда? Не от первой ли жены его, урожденной Масловой, от которой у него осталась дочь Екатерина, кстати, по закону настоящая наследница имения? Так почему же Андрей Петрович в скором времени выдал замуж свою дочь за Волкова, кстати, тоже родственника Кошелева? Не потому ли, чтобы не отдавать отчета как опекуну о доходах от имения, которые пошли на обустройство дома на Рождественке?

Можно понять, почему после своей отставки в 1825 г. Оболенский еще во цвете лет решает оставить службу и удаляется на постоянное проживание в упомянутое имение Троицкое-Ордынцы. Здесь в тиши разбитого им липового парка нет этой светской трескотни, никто не обвиняет его в связях с картежником Голицыным, ловеласом Разумовским и «протпивухристианским» масоном Кошелевым. Здесь нет таких отрицательных персонажей. Здесь есть его друзья — Александр Николаевич Голицын, его сослуживец еще во времена службы в Семеновском полку, Родион Александрович Кошелев, его родственник и приятель, наконец, веселый и беззаботный Лев Кириллович Разумовский, с некоторых пор муж его двоюродной тети Марии Григорьевны Вяземской-Голицыной-Разумовской.

Здесь, окруженный своей многочисленной и любящей семьей, друзьями и коллегами по университету, он прожил остаток жизни и умер всеми любимый в 1852 г. Все родные окружали Андрея Петровича во время его предсмертной болезни, и последние его слова были: «Как сладко мне было больным, сколько любви меня окружает».

---

Александр Дудин, историк- краевед.

Газета «Чеховский вестник» от 4 октября 2005 года