Публикуем очередную статью историка и журналиста Валерия Степанова, в которой более полно раскрывается картина событий августа 1941 года в истории 43-й армии, защищавшей осенью 1941 года Москву на подступах к Лопасне, а также некоторые причины долгого забвения обстоятельств в судьбах их участников.

Когда среди «исторических завалов» и уже опубликованных фактов истории Великой Отечественной войны «являются вдруг» те или иные не описанные ранее события, у интересующихся исследователей и читателей сразу возникают многочисленные вопросы, порой недоумённые. Эти вопросы подразумевают более полные ответы на них, при установлении причинно-следственных связей в тех или иных последовавших за этим событиях. Только тогда возникает понимание, и это нормально. Так получилось и в данном случае. Рассказав о генерале И.Г. Захаркине, и о том, что он являлся первым командующим 43-й армией, автор посчитал необходимым продолжить повествование и поделиться своими наработками о ситуации, которая сложилась на Западном направлении в полосе боевых действий 43-й и других армий Резервного фронта в начале августа 1941 года.

Тогда в центре событий оказалась судьба ещё одного выдающегося военачальника начального периода войны — генерал-лейтенанта В.Я. Качалова, командовавшего войсками 28-й армии. Эта армия почти на две недели приковала к себе значительные силы врага, понесла тяжёлые потери и впоследствии перестала существовать как самостоятельное объединение. А сами события и вместе с ними и другие обстоятельства долгое время предавались забвению в нашей литературе, исследованиях и народной памяти именно по причине их трагичности и несправедливости, допущенной в отношении генерала Качалова.

Владимир Яковлевич Качалов родился 27 июля 1890 года в селе Городище близ Царицына, и вся его сознательная жизнь была связана с армией. В 1916 году он окончил школу прапорщиков, участвовал в Первой мировой и Гражданской войнах. В Красную Армию вступил добровольно. До войны занимал должности начальника кавалерийской дивизии и полевого штаба 2-й Конной Армии. В 1928 г. окончил курсы «Выстрел», в 1935 — Военную академию им. М.В. Фрунзе. В 1938—1941 гг. командовал войсками Северо-Кавказского и Архангельского военных округов. С началом войны В.Я. Качалову, как командующему округом, было поручено сформировать 28-ю армию. Эта армия в срочном порядке прибыла на фронт в самый разгар Смоленского сражения. И мог ли подумать тогда блестящий офицер, награждённый двумя орденами Красного Знамени и преданный советской власти, что после своей гибели в бою он будет наречён мнимым «трусом и предателем», а имя его во время и после войны будет с презрением называться наряду с именем действительного предателя Власова? Но судьба генерала Качалова распорядилась именно так.

Поначалу 28-я армия составляла резерв Ставки, но развитие событий потребовало перегруппировки её соединений и частей, которые были включены в состав других армий Западного и Резервного фронтов, а на базе оставшихся 1 августа 1941 года была создана новая, 43-я, армия под командованием генерал-лейтенанта И.Г. Захаркина, включённая в число объединений только что созданного Резервного фронта.

В ходе Смоленского сражения советские войска ценой больших потерь сумели нанести значительный урон немецко-фашистской группе армий «Центр», затормозить её продвижение к Москве и достичь временной стабилизации фронта на дальних подступах к столице. И в это дело значительный вклад внесли бойцы и командиры армии генерала Качалова.

Во второй половине июля 1941 года перед войсками Западного направления Ставкой ВГК была поставлена задача — силами нескольких оперативных групп, разгромив группировку противника, овладеть Смоленском и отбросить немцев за Оршу. Для выполнения этой задачи было сформировано 5 ударных армейских групп, одну из которых, созданную на базе 28-й армии, возглавил командующий этой армией генерал Качалов.

Группа Качалова перешла в наступление 23 июля 1941 года, оттеснила немецкие части за реки Беличек и Стометь и продолжала движение по определённому планом операции направлению. Бои шли с переменным успехом, и, казалось бы, ничто не предвещало беды.

Однако 1 августа 1941года немцы после мощной артподготовки начали наступление на рославльском направлении силами моторизованного и двух армейских корпусов, переброшенных из-под Орши и Смоленска. Начались тяжёлые бои, что теперь подтверждают ранее не известные документы, позволяющие сегодня представить развитие событий буквально по часам.

Из директивы Ставки ВК № 00679 от 3 августа1941 г.:

«Ввиду развития наступления противника под Рославлем Ставка приказывает
с 6.00. 4.08. 41.:
1. Группу Качалова в составе 145-й и 149-й сд, 104-й танковой дивизии и всех частей усиления группы, а также 222-ю сд с приданными ей частями и подходящую 109 тд передать из состава войск Западного фронта в состав Резервного фронта… По поручению Ставки Верховного командования Б. Шапошников».

Но было уже поздно — оперативное окружение группы Качалова к этому времени уже было завершено.

Вот извлечение из последовавшего за данной директивой боевого распоряжения штаба Резервного фронта о подчинении командующему войсками 43-й армии частей группы Качалова, подписанного начальником штаба фронта генерал-майором Ляпиным:

«Молния. Немедленно передать генералу Захаркину.
Штаб Качалова, по-видимому, окружён. Комфронтом приказал Вам взять под своё руководство части его группы и осуществить приказ № 0017/ОП».

Ляпин.

4.8.41.12.40.

Далее, в 3.12 5 августа1941 г. последуют суровые указания Военного совета Резервного фронта:

«Немедленно вручить т. Захаркину.
1. Действия 222 сд носят явно преступный характер. Командование дивизии, командиры и комиссары частей до сих пор не привели дивизию в порядок и продолжают вести неорганизованный бой, отходя без всякого приказа на восток. Этим паническим отходом группа Качалова становится в очень тяжёлое положение. Предупредите командира дивизии, командиров частей и комиссаров, что если они не выправят положение и будут продолжать отходить дальше без приказа, то командование дивизии и частей будет арестовано и предано суду как изменники Родины…
5. Все отошедшие подразделения 222 сд обратить на усиление 53 сд. Подразделения гр. Качалова приводить немедленно в порядок и ставить в оборону в качестве вторых эшелонов за 53 сд. Танковые подразделения 104 тд собрать и располагать в районе Шатькова, Светилово, Передельники…»

Ляпин.

Но трагедии избежать не удалось. Все попытки прорвать кольцо окружения извне и оказать помощь войскам группы Качалова не увенчались успехом. Из окружения удалось вырваться лишь отдельным частям и группам бойцов и командиров: многие погибли в ожесточённых боях, значительная часть попала в плен. Не вышел из окружения и генерал Качалов. Точных сведений о его судьбе не было.

А далее события развивались следующим образом. Остатки соединений и частей оперативной группы, вышедшие из-под Рославля, были включены в состав 43-й армии, что означало прекращение существования 28-й армии как боевого объединения. Следом в соответствии с директивой Ставки была проведена очередная реорганизация войск Резервного фронта. В его составе под командованием генерал-лейтенанта Захаркина началось формирование новой, 35-й, армии. Именно эта армия с 12 августа 1941 года и станет называться 49-й армией. Вместо генерала Захаркина командующим 43-й армией был назначен вышедший из окружения под Смоленском бывший командующий 20-й армией Западного фронта генерал-лейтенант П.А. Курочкин. А 16 августа 1941 года «грянул» приказ Ставки Верховного Главного Командования РККА № 270, объявивший В.Я. Качалова изменником Родины. Он был подписан Председателем Государственного комитета обороны И.В. Сталиным, его заместителем по ГКО В.М. Молотовым, маршалами Советского Союза С.М. Будённым, К.Е. Ворошиловым, С.К. Тимошенко, Б.М. Шапошниковым и генералом армии Г.К. Жуковым и зачитан во всех соединениях, частях и подразделениях Красной Армии. Ныне он опубликован, и желающие могут с ним ознакомиться полностью. Приведём лишь выдержки из этого приказа и скажем, что он сегодня почему-то менее известен читателю, чем более поздний, «Сталинградский», — «Ни шагу назад!» за № 227.

Грозные строки этого документа и сегодня производят гнетущее впечатление. В указанном Приказе говорится: «Командиров и политработников, во время боя срывающих с себя знаки различия и дезертирующих в тыл или сдающихся в плен врагу, считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту как семьи нарушающих присягу и предавших свою Родину дезертиров. Обязать всех вышестоящих командиров и комиссаров расстреливать на месте подобных дезертиров из начсостава.

…Если такой начальник или часть красноармейцев вместо организованного отпора врагу предпочтут сдаться в плен — уничтожать их всеми средствами, как наземными, так и воздушными, а семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственного пособия и помощи» (выделено В. С.).

Конечно, в условиях паники, отступления и сдачи в плен бойцов и командиров это была вынужденная и суровая мера. Но, как показало дальнейшее развитие событий войны, даже такой «драконовский» приказ мало что изменил в этом вопросе и в 1941-м, да и в 1942 году — тоже.

О генерале В. Я. Качалове в этом приказе говорилось жёстко и несправедливо: «Командующий 28-й армией генерал-лейтенант Качалов, находясь вместе со штабом группы войск в окружении, проявил трусость, сдался о плен немецким фашистам. Штаб группы Качалова из окружения вышел, пробились из окружения части группы Качалова, а генерал-лейтенант Качалов предпочел сдаться в плен, предпочёл дезертировать к врагу» (выделено В. С.).

Формальным поводом для такого обвинения послужили показания, которые дали военному следователю 9 августа 1941 года после выхода из окружения член Военного совета 28-й армии бригадный комиссар Колесников и начальник политотдела армии полковой комиссар Терёшкин.

После допроса они были вызваны лично к Л.З. Мехлису, начальнику Главного политуправления Красной Армии. Хотя они и заявили беседовавшему с ними Мехлису, что не допускают даже и мысли, что генерал Качалов мог сдаться врагу в плен, «главный политрук» Красной Армии тут же обвинил их в «политическом младенчестве». А из их показаний, данных ранее, следовало, что командующий армией 4 августа1941 г. подобрал одну из немецких листовок-пропусков, сброшенных с самолёта и со словами «авось пригодится» положил её в карман, а затем, в самый критический момент боя, уехал на танке в сторону противника. Правда, Колесников при этом добавлял, что воспринял всё это как шутку. Но на такую «мелочь» никто уже не обращал внимания, и с этого времени во всех документах относительно генерала Качалова будет фигурировать одна и та же фраза: «при сомнительных обстоятельствах выехал на танке в сторону противника».

И иначе быть не могло в обстановке недоверия, всеобщей подозрительности и в условиях, когда ещё была свежа в памяти недавняя расправа над руководством Западного фронта во главе с его командующим генералом Д.Г. Павловым. Кстати, попутно можно отметить, что в показаниях Павлова содержится факт о том, что в числе причин, способствовавших быстрому продвижению немцев вглубь нашей территории, было «невыполнение моего приказа командующим 10-й армией генералом Голубевым о производстве удара 6-м механизированным корпусом с целью разгрома противника, после чего войти в моё распоряжение в районе Волковыска, что лишило меня возможности иметь надлежащую ударную группу» (выделено В. С.). И только отсутствие генерала Голубева, впоследствии командовавшего 43-й армией при обороне на реке Нары, находившегося в окружении на момент ареста Павлова и других старших офицеров Западного фронта, спасло его от неминуемого расстрела. И об этой благосклонности своей судьбы Константин Дмитриевич будет помнить и вспоминать всю жизнь.

Впрочем, на момент издания приказа № 270 его суровый текст лично для командующего 28-й армией генерала В.Я. Качалова уже не имел никакого значения. Ночной танковый бой у деревни Старинка 4 августа1941 г. стал последним в его военной биографии. Он погиб в результате прямого попадания снаряда в танк, когда во главе оставшихся и поредевших частей своей армии пытался прорвать кольцо окружения и отойти к реке Десне, где находились войска Резервного фронта.

Тем не менее, этот приказ состоялся, а поскольку его главным редактором был сам Сталин, в последующие годы имя Качалова продолжали склонять в других приказах и директивах как предателя и изменника. И никто не смел высказывать иное мнение, даже если к тому и были веские основания. Более того, в конце сентября 1941 года был организован заочный суд над командармом, в приговоре которого утверждалось: «Качалов во время боевых действий частей 28-й армии на Западном фронте 4 августа 1941 года в районе города Рославля под деревней Старинкой, оставив свои войска и воспользовавшись находившимся в его распоряжении танком, перешёл на сторону врага». А посему — расстрел! Но на этом дело не закончилось. Учитывая «тяжесть совершённого Качаловым преступления», военная коллегия вынесла также определение о привлечении к уголовной ответственности всех совершеннолетних членов его семьи. Особым совещанием НКВД СССР от 27 декабря 1941 года жена генерала — Е.Н. Ханчина-Качалова и её мать — Е.И. Ханчина, как близкие родственники «предателя», были приговорены к лишению свободы сроком на 8 лет каждая.

Ничего не изменилось и в период, когда деревня Старинка, в районе которой погиб и был захоронен Качалов, уже была освобождена от врага, и органы госбезопасности при желании вполне могли бы опросить местных жителей и установить, как погиб генерал. Кроме того, в 1942 году в штабных документах разгромленного немецкого корпуса было обнаружено донесение о проведении операции против окружённых частей 28-й армии, из которых следовало, что Качалов не имел намерения сдаваться в плен и безуспешно пытался вырваться из окружения. А в 1945 году бывший начальник штаба 37-й армии генерал К. Добросердов прямо заявил на допросе, что находившиеся с ним в плену военнослужащие являлись очевидцами того, как убитого в бою Качалова немцы вытаскивали из танка. Но желания установить истину ни у кого, кроме родственников, не было.

Борьбу за восстановление доброго имени генерала Качалова его жена начала вести ещё в заключении. Она настойчиво добивалась проведения объективной проверки. Но лишь 25 января 1952 года были официально запротоколированы показания жителей деревень Водневка и Старинка, которые как очевидцы боя подтвердили, что из подбитого немцами танка было извлечено тело танкиста в генеральской форме, и что захоронили его в общей могиле на окраине деревни Старинка. Позже, в том же году, допросили жителя Ф.В. Зайцева, который рассказал, что немецкий офицер приказал ему на могиле поставить крест, а на кресте написать: «Генерал-лейтенант Качалов». А ещё через полгода по результатам перезахоронения останков воинов, погибших в районе деревни Старинка, был составлен акт, согласно которому на останках одного из погибших были обнаружены остатки генеральской формы.

Однако Генеральному прокурору СССР потребовалось после этого более года для принятия решения. 23 декабря 1953 года генерал-лейтенант В.Я. Качалов был реабилитирован военной коллегией. А 13 февраля 1954 года Министром обороны СССР был издан приказ № 0855, на основании которого В.Я. Качалов «считается погибшим в Великой Отечественной войне в районе деревни Старинка Смоленской области». Мать жены Качалова, Елена Ивановна Ханчина, умерла в лагере в 1944 году, а жена генерала Елена Николаевна Ханчина-Качалова скончалась в 1957 году в возрасте 45 лет.

В послевоенные годы в посёлке Стодолище, куда были перенесены останки Качалова и его боевых товарищей, был установлен памятник генералу. Его именем по традиции советского времени был назван совхоз «Качаловский», на землях которого в1941 г. происходили бои.

В наши дни работа по установлению имён погибших и пропавших без вести воинов 28-й армии продолжается силами рославльских поисковиков. Благодаря их усилиям и энтузиазму были подняты останки нескольких сотен бойцов, обнаружены солдатские медальоны с чудом сохранившимися адресными лентами медальонов, что позволяет и ныне устанавливать имена и воздавать должное памяти погибших.

Настоящей сенсацией стало обнаружение в 1994 году на месте первоначального захоронения В.Я. Качалова у д. Старинка Рославльского района Смоленской области полуистлевшей петлицы кителя с тремя окислившимися металлическими звёздочками, соответствовавшими званию генерал-лейтенанта. С большой степенью вероятности можно предположить, что она принадлежала именно погибшему в этих местах командарму-28.

На протяжении десятилетий в нашей жизни не находилось места для полной правды, в том числе и о войне. Было принято считать, что о ней советским людям известно всё. Или почти всё, за исключением, может быть, лишь некоторых фактов и деталей, которые из-за своей незначительности не вошли в многочисленные монографии, эссе, романы, статьи, кино- и телефильмы. Как Божий день, ясно ведь каждому: на коварство вероломного агрессора Красная Армия ответила массовым героизмом. Мы победили — и этим всё сказано.

Но всё ли? Оставались «между строк» и «за кадром» истинные причины сокрушительных поражений в начале войны, огромные потери наших войск, многокилометровые колонны пленных, тысячи и тысячи безвестных могил на родной земле. Неизбежными издержками войны объяснялись, а, по сути, прикрывались нераспорядительность, неспособность к предвидению одних, бездарность, несостоятельность других, приспособленчество третьих, откровенная преступная сущность четвёртых.

Трудные времена переживал наш народ в тяжёлом 1941 году. Много горя, слез и лишений принесла ему развязанная агрессором война. Но он проявлял массовый героизм на фронте и в тылу, а потому — победил.

Размышляя о причинах наших поражений, но уже много позже после войны, маршал Г.К. Жуков с присущей ему прямотой самокритично скажет: «Надо будет, наконец, посмотреть правде в глаза и, не стесняясь, сказать о том, как оно было на самом деле. Надо оценить по достоинству немецкую армию, с которой нам пришлось столкнуться с первых дней войны. Мы же не перед дурачками отступали по тысяче километров, а перед сильнейшей армией мира… Надо также признать, что немецкий Генеральный штаб и вообще немецкие штабы тогда лучше работали, чем наш Генеральный штаб и вообще наши штабы, немецкие командующие в тот период лучше и глубже думали, чем наши командующие. Мы учились в ходе войны и выучились и стали бить немцев, но это был длительный процесс». И добавит: «Были, конечно, и трусы. Но нельзя так думать о всей огромной массе попавших в плен солдат и офицеров армии, выдержавшей испытания трудной войны и разбившей врага… Что ж они, были другими людьми, чем те, которые потом вошли в Берлин? Были из другого теста, хуже, трусливей? Как можно требовать огульного презрения ко всем, кто попал в плен в результате всех постигавших нас в начале войны катастроф?». И о разыгравшейся трагедии 28-й армии прославленный полководец напишет совсем иначе, чем было в упомянутом приказе № 270: «Группа В.Я. Качалова оказалась в тяжёлом положении, не многим удалось отойти и соединиться со своими. В этих сражениях пал смертью героя командующий группой генерал В.Я. Качалов».

Но всё это было потом. А сегодня можно говорить лишь о том, как долгие годы менялись наши знания и осознание тех или иных трагических событий прошлого, и с каким трудом до сих пор пробивает себе дорогу истинная правда войны. Правда, которая всегда побеждает и которая всегда должна заставлять нас задумываться о прошлом, чтобы не повторять ошибок в настоящем и будущем!

Валерий Степанов.

---

"Чеховский вестник" Выпуск №24, 31 марта 2009 г.