Недавно ушёл из жизни выдающийся русский писатель А.И. Солженицин. В одном из своих последних интервью он сказал о том, что «одно из предназначений человека на земле – реализовать в себе те возможности, которые заложены были твоими родителями». Простые и правильные слова. Ведь, действительно, порой мы не задумываемся о том, что жить и помнить, сохранять и передавать другим традиции и свидетельства прошлого своей семьи, а вместе с тем и края, в котором ты родился, рос и живёшь, и есть одна из граней такого предназначения в жизни каждого из нас. Именно пример такого понимания жизни и отношения к ней являет собой Елизавета Ивановна Дмитриева и её семья, сохранившие бесценные свидетельства трагической и почти забытой ныне судьбы фронтовой деревни Леоново.

С воспоминаниями Елизаветы Ивановны Дмитриевой (Тиксовой), в которых она описала трагические события осени 1941 года в деревне Леоново, читатели уже знакомы. Они были опубликованы в статье «Война и колхозы» («Чеховский вестник» от 9 октября2007 г.). Отклики на эту статью, а также на публикацию «Народный мемориал» от 03.06.08 открыли новые обстоятельства, что побудило автора провести исследования, дополняющие картину далёких событий, описанных Е.И. Дмитриевой.

Когда я получил письмо и увидел приложенную к нему исполненную цветными карандашами схему расположения жилых и хозяйственных построек деревни Леоново, исчезнувших во время войны, честно признаюсь, испытал чувства, которые трудно передать словами. Перед взором открылись вдруг события давно ушедшей эпохи, описанные на нескольких страничках ровным, аккуратным, почти ученическим почерком с великой любовью и болью.

Это было открытие, которое сегодня призвано поразить воображение многих, и которого, сами того не подозревая, мы все долго ждали. Получить информацию, равную по объёму и значению результатам труда целого краеведческого коллектива, и даже не за один год работы (при теперешних окладах и штатах!), от одного человека — такое событие в жизни нечасто бывает. А потом, в дополнение, были старые пожелтевшие фотографии, на которых изображены жители военного Леонова с точным указанием имён и фамилий, личные фотографии и дополнения по истории создания мемориала. Это была редкая удача!

Теперь мы многое знаем благодаря этой женщине и её семье. Знаем о том, что единственный уцелевший в пожарищах войны и сохранившийся до нашего времени в деревне Леоново дом — это бывший дом семьи Тиксовых – Ивана Ивановича и Марии Васильевны. На лопасненскую землю, в деревню Бегичево, они приехали из далёкой Эстонии ещё до революции, чтобы батрачить у помещика Голяшкина, и осели здесь навсегда. Этот, совсем ветхий дом, в котором ныне проживает Мария Григорьевна Федотова (Короткова), и сам по себе является сегодня исторической реликвией, дошедшей до нас. Его стены и поныне хранят память о войне – застрявшие в брёвнах пули, осколки мин и снарядов.

Из рассказа Елизаветы Ивановны стало известно, что до войны деревня Леоново состояла из нескольких слободок с интересными названиями – Градская, Заречка, гора Булычёвых — и в народе называлась Раскидаевка. Совсем забытое сегодня название деревни!

Теперь знаем мы и о трагической судьбе раненного офицера, предположительно – капитана Афанасьева, начальника штаба 1316 стрелкового полка 17-й стрелковой дивизии народного ополчения Москвы, зверски замученного фашистами 15 ноября 1941 года, но ничего не сказавшего оккупантам, несмотря на пытки. Знаем также и о том, что до начала боёв 14-15 ноября 1941 года деревня Леоново уже горела, будучи в нейтральной полосе. Причём подожгли её не немцы. Об этом и других свидетельствах рассказывалось в статье «Война и колхозы».

Факт поджога деревни в условиях отсутствия на тот момент активных боевых действий между противоборствующими сторонами вызвал особый интерес и по нему были проведены дополнительные архивные исследования, давшие неожиданный результат. Но обо всём по порядку.

Для начала предоставим слово самой Е.И. Дмитриевой, отметив, что тогда в Леонове немцев не было, они появлялись лишь наездами. Елизавета Ивановна так рассказывает об этом:

«Мы утром прятались от фрицев, а вечером наши разведчики из Хоросина и Растовки приходили… Тунаево и Марково были уже оккупированы. … Горит деревня Леоново. На слободе Заречка – восемь домов, два дома на горе Булычёвых и два дома на Градской слободе. Всего сгорело 12 домов. Сгорели бы все, да поджигателей – двух пастушков, пасших летом наши стада, — прогнал Виктор Фёдорович Иванов. Их подговорила К.И. Пашутина на такое неблагодарное дело... Не разъяснив жителям толком, их обманули, сказали, что будет сильный бой, что их дома сгорят. Люди испугались, побросали всё и убегали, как говорят, в чём мама родила. А возвращаться некуда – пепелища. Тогда немцы и заняли деревню, а в ней оставалось еще 9 домов до наступления 14 ноября 1941 года».

На схеме, предоставленной Е.И. Дмитриевой, отмечены дома, сгоревшие до и во время нашего наступления 14-15 ноября 1941 года. В пояснениях к схеме указаны фамилии семей, пострадавших во время пожаров.

Зададимся вопросом: кем могла быть Клавдия Ивановна Пашутина, та, оказавшаяся единственной из многих, которая смогла «подговорить пастушков»? Сейчас о ней сведений почти нет, да и помнят её не многие. А те, кто вспоминает, называют её разными словами, в том числе «комсомолкой» и «партизанкой». Сегодня установить прямую принадлежность этой девушки к той или иной организации практически невозможно. В документах Центрального архива Министерства обороны РФ (далее - ЦАМО РФ, г. Подольск – В.С.) за указанный период её фамилия не найдена. Не встречается она и в литературе, а также в исследованиях по деятельности угодско-заводских партизан и спецподразделений НКВД, действовавших в ту пору во взаимодействии с нашими войсковыми подразделениями. Сегодня, исходя из представленной схемы, можно лишь отметить, что именно дом её отца, Пашутина Ивана, единственный в слободе Заречка как раз и не пострадал во время пожара. Получается, что при планомерном поджоге указанной слободы дочь отвела беду от родного дома? Но и здесь можно только догадываться.

Свет на происходившие в первой половине ноября 1941 года события проливает один документ, обнаруженный в ЦАМО РФ, с которого недавно был снят гриф секретности. Для лучшего понимания темы приведём копию этого документа полностью. При этом предварительно отметим, что деревня Леоново находилась именно в полосе обороны и боевых действий соединений и частей 43-й армии Западного фронта.

«СЕКРЕТНО

ПРИКАЗ войскам 43-й армии № 125 от 5 ноября1941 г. Штарм Ясенки.

В целях обеспечения свободы маневра войск в полосе обороны армии, а также предотвращения возможных случаев использования населения для шпионажа

ПРИКАЗЫВАЮ:

1. Выселить из прифронтовой полосы на глубину до 15 км всех жителей. Начальнику Политотдела армии договориться с местными властями об организации выселения.

2. Командирам соединений подготовить в своих полосах обороны сжигание населённых пунктов в случае необходимости, по обстановке.

Назначить ответственных командиров и необходимое количество бойцов

для сжигания каждого населённого пункта с тем, чтобы ни один дом не служил бы убежищем для врага (выделено В.С.).

Каждую команду обеспечить горючими материалами.

3. План организации сжигания населённых пунктов в случае необходимости представить 8.11.41.

Командующий 43 армией генерал-майор Голубев.

Член Военного Совета дивизионный комиссар Шабалов.

Начальник штаба 43 армии 

полковник Боголюбов. 

Отп. 24 экз. Верно: нач. секретной части, техник – инт. 2 ранга Кулаков.

(Документ находится: ЦАМО РФ Ф. 208.Оп.2511. Д.69. Л.21. — В.С.).

Не будем комментировать этот документ – он красноречиво говорит сам за себя. Подчеркнём только, что в то время обстановка действительно накалялась с каждым днём. Немцы с начала ноября 1941 года стали наращивать значительные силы в районе населённых пунктов Буриново, Курилово, Марфино, Марьино, Тарутино и других, что явно говорило о готовящемся наступлении. Об этом свидетельствуют оперативные документы 43-й армии. Именно с тем, чтобы ослабить противника и сорвать его планы, был проведён контрудар наших войск, состоявшийся 14–15 ноября на Стремиловском рубеже, а также в полосе обороны других соединений и частей 43-й армии.

Очевидно, что техника исполнения этого приказа могла быть разной, в том числе и такой, о которой нам поведала Елизавета Ивановна. Ведь, действительно, не могла же Клава Пашутина по собственной инициативе взять на себя организацию поджогов? Вероятнее всего, ей было приказано сделать это, и теперь ясно, каким могло быть основание. Но из всего этого следует ещё и то, что Виктор Фёдорович Иванов, прогнавший «пастушков»-поджигателей, очень сильно и многим рисковал. Правда, он, как и другие жители деревни, конечно же, ничего не знал о секретном приказе. Любопытно было бы узнать, как сложилась дальнейшая судьба В.Ф. Иванова, равно как и самой «комсомолки-партизанки»? Вдвойне было бы интересно, если бы этими вопросами занялись сегодня молодые люди, например, ученики Стремиловской школы, где есть хорошие традиции по изучению истории края, заложенные Анной Петровной Даличук. Многое ещё можно успеть сделать, пока живы, хоть и редкие уже в селениях, старожилы.

Не много осталось жителей в Леонове и Тунаеве после суровых испытаний. Но они возвращались и восстанавливали разрушенное войной хозяйство. Вглядитесь в лица этих людей на фото и прочитайте списки жителей – колхозников деревни Леоново, которые предоставила Е.И. Дмитриева. Многих из них уже нет сегодня среди нас, но всё равно некоторые из читателей, есть уверенность, на этой выцветшей от времени фотокарточке могут узнать своих родных, близких и знакомых. Нелегко им было начинать тогда отстраивать всё заново и работать до устали для достижения полной победы над врагом. Давайте вспомним их добрым словом!

А вот как описывает Е.И. Дмитриева события послевоенные: «…Когда делали в Стремилове у школы и клуба памятники, вот как поступали у нас в деревне Леоново с бывшими захоронениями. Приехали с гробами и расспрашивали живших здесь, кто может указать места захоронений. Мой муж приехал на выходной к маме, Дмитриевой Анастасии Петровне. Вышел рано утром на проулок и не поверил своим глазам. Испугался – перед ним гроб с черепами и костями… Спрашивает: «Мам, куда их собирают?». «В Стремилово…» - был такой ответ. В то время разорили недалеко от школы, на лугу, памятник-могилу в ограде, и увезли. Так и не осталось в Леонове и Тунаеве никакой памяти ( выделено В.С.). …В Булычёве – памятник, в Высокове – и на деревне, и рубеж обороны, в Бегичеве – памятник, в Стремилове – два памятника. Как же было обидно: где была война, шли бои, сгорело всё начисто, и памятники убрали. Там отмечали День памяти, а мы???».

Когда читаешь эти строки, заново переживаешь всё вместе с этой удивительной и отзывчивой к чужому горю женщиной. Но читателю уже известно продолжение этой истории. 23 октября 1982 года в деревне Леоново стараниями многих неравнодушных людей был открыт обелиск, положивший начало новому отношению к памяти погибших в противовес послевоенному беспамятству. (Подробнее — в газете «Чеховский вестник» от 03.06.08).

Когда шла работа над статьёй «Народный мемориал», оставался не совсем ясным один вопрос: кто и когда изготовил и установил на мемориальную стену памятную доску с фамилиями учеников, обучавшихся в Леоновской школе? Тогда я твёрдо знал только одно, что отряд «Поиск» к этому делу отношения не имел. Как известно, перед установкой обелиска на стене уже была памятная доска, установленная А.В. Поповым, которая впоследствии, при монтаже барельефа, была перенесена на тыльную сторону стены. А по воспоминаниям жителей деревни и бывших бойцов отряда, даты установки новой доски различались. Одни говорили, что доска была установлена до появления барельефа, другие, что после. Нужны были дополнительные и веские аргументы и свидетельства. И они вскоре нашлись. И опять у Елизаветы Ивановны!

Оказалось, события развивались так. После установки обелиска Владимир Николаевич Дмитриев, фронтовик, муж Елизаветы Ивановны, загорелся идеей увековечить память об учениках Леоновской школы, не вернувшихся с войны. Благо, рядом была жена, обладающая, как уже убедился читатель, незаурядными душевными качествами, памятью и правильным пониманием существовавших проблем. Совместно они и обратились к старожилам – бывшему председателю леоновского колхоза времён войны Егору Кирилловичу Горбачёву, учителю и краеведу, дочери бывшего директора этой школы Эмилии Александровне Ильиной (Черкасовой), Александру Васильевичу Горбачёву, Марии Григорьевне Федотовой и другим местным жителям с просьбой помочь восстановить фамилии учеников. К делу подключилась и Анна Петровна Даличук, краевед и руководитель музея Стремиловской школы. По всему получилось, что была создана некая инициативная группа, которая со временем и определила фамилии бывших учеников школы.

Как сейчас документально подтверждено, памятная доска была изготовлена и установлена Владимиром Николаевичем Дмитриевым и его сыном Владимиром в 1985 году. Об этом свидетельствуют фотоснимки тех времён. Неоспоримым фактом, подтверждающим это, является уникальный снимок, на котором на фоне стены с установленной памятной доской, изображён автор, как сейчас любят говорить, «проекта», Владимир Николаевич Дмитриев. Из этого фото следует, что на момент фотографирования ещё не было правой от скульптурной группы части барельефа, изготовленного Строгановским художественным училищем, с надписью: «1941 год. 17 дивизия народного ополчения». А установлена мемориальная доска была при участии местных жителей, которые сами организовали и отметили это знаменательное историческое событие в жизни своей славной деревни с поруганной после войны памятью.

Так было восстановлено недостающее звено в цепи взаимосвязанных событий по увековечению памяти погибших, продолжающихся почти 30 лет.

В завершение надо добавить, что материалы Е.И. Дмитриевой планируется передать на ответственное хранение чеховскому Музею Памяти 1941-1945 гг. для размещения в его экспозиции. Это будет сделано для того, чтобы мы и наше молодое поколение могли всегда помнить об этом и достойно жить!

Валерий Степанов. «Чеховский вестник», выпуск №69, 9 сентября 2008 г.