Изучение историй старинных усадеб не может вызвать усталости и перенасыщенности. Каждое из поместий неповторимо по-своему, наполнено замыслом преобразований, духом русского романтизма, поэзией великих стихотворцев. Создание усадебного комплекса в Зачатье связывают с именем екатерининского фаворита Александра Семеновича Васильчикова.
        До последнего времени постройку в стиле елизаветинского барокко относили к середине 1770-х годов. Но после научно-исследовательских работ, проведенных в 2001 году, специалисты стали считать рождением дома приблизительно 1740-е. Исследователи предположили, что в 1770-х годах происходила перестройка здания. Вероятно, дом первоначально имел надстроенный второй этаж из дерева, что тогда было не редкостью. После перестройки усадебный дом из красного кирпича состоял из полуподвала со сводами и основного этажа. Подъезжающая карета останавливалась у парадного крыльца, широкой деревянной лестницы с балясинами, ведущей наверх, в залу с камином.
        В доме первоначально имелся общий коридор, куда выходили почти все комнаты и откуда топились все печи. Кафельные «зеркала» печек были обращены в комнаты. После перестройки в доме появилась анфилада комнат во всю его длину, со стороны парка. По обычаям того времени за комнатами хозяев располагались комнаты слуг и подсобные помещения. Обычно в таких домах существовали «женские» и «мужские» половины.
        При управлении поместьем Василием Семеновичем Васильчиковым, братом отставного фаворита, проживавшим здесь со всем своим семейством, дом, по-видимому, утопал в роскоши. Это подтверждает сосед из солнышевского имения, Дмитрий Николаевич Свербеев (1799-1876 г.г.), известный дипломат, историк и мемуарист. В его двухтомных «Записках» встречаются воспоминания о посещении дома Васильчиковых: «В его доме видел я еще ребенком 7-ми или 8-ми лет чопорную прислугу, полную церемонию вечернего чаепития». По обычаю чай пили как за большим столом, так и за отдельным чайным столиком. Обычай разливать чай за отдельным столом пришел в Россию из Европы в последней четверти XVIII века, и использовать предпочитали вначале голландское столовое белье. В пушкинское время стали очень популярны ярославские скатерти и салфетки.
        «Перед диваном стоял стол замореного дерева, покрытый чайной пунцовой скатертью ярославского тканья...»,— читаем в повести А. Заволожского «Соседи», опубликованной в «Московском наблюдателе» за 1837 г. В убранстве дома всегда угадывался вкус хозяина. Многие женщины были искусными мастерицами. Вечера проводились за рукоделием: вышивали подушки, скатерти, полотенца, вязали домочадцам теплые вещи.
        Василий Семенович Васильчиков был женат на Анне Кирилловне Разумовской, дочери последнего гетмана Украины, президента Петербургской Академии наук. Очень интересен тот факт, что в Саратовском государственном художественном музее имени А.Н. Радищева хранится коллекция, принадлежавшая знаменитому А.А. Васильчикову, директору Эрмитажа с 1879 по 1889 г.г. Сотрудники музея выделили из этой коллекции миниатюрный портрет А.Г. Разумовского, по некоторым источникам, супруга императрицы Елизаветы Петровны. Портрет выполнен акварелью на овальной костяной пластинке, обрамленной золотом, верхняя часть рамки сделана в виде сетки. Сетка оплетена прядью белокурых волос. Портрет заключен в футляр из двух шлифованных стекол с золотым ободком, на котором гравирована надпись: «Генерал-фельдмаршал. Обер-егермейстер. Рейхграер Алексей Григорьевич Разумовский. Дядя Анны Кирилловны Васильчиковой и волосы государыни императрицы Елизаветы I Петровны». Благодаря этой надписи можно предположить, что сия фамильная реликвия принадлежала Анне Кирилловне, проживавшей в Зачатьевской усадьбе Васильчиковых, и, возможно, была передана по наследству.
        В 1827 году Зачатьевское имение по наследству перешло Николаю Ивановичу Васильчикову. В начале XIX века, когда в моду стал входить строгий и сдержанный стиль ампир, строение подверглось значительной перестройке внутренних покоев и парадного крыльца. Понимание пространства трактовалось уже по-новому. Мебели в домах было немного, ставили ее вдоль стен, так что середина комнаты была свободной. Обивка мебели делалась из атласа и шелка, что создавало ощущение холодности и парадности. Обычно окна залы и гостиной выходили в сад, парк. Убранство гостиной было в основном одинаково во всех домах. В двух простенках между окнами висели зеркала, а под ними тумбочки или ломберные столы. В середине противоположной глухой стены стоял неуклюжий, огромный с деревянными спинкою и боками диван, перед диваном овальный большой стол, а по обеим сторонам дивана симметрично выходили два ряда неуклюжих кресел, от четырех до шести в каждом ряду.
        Со временем вкусы поменялись. На смену ампиру пришел стиль бидермейер. В гостиных уже можно было встретить угловые диваны, пуфы, большие растения. В центре комнаты расстилался разноцветный ковер. Создавалась атмосфера уюта. Недавно обнаружилось, что в фондах Государственного музея А.С. Пушкина хранится диван крашеного дерева с позолотой и штофом из лопасненского дома, относящийся к третьей четверти XIX века. Итак, мы можем предположить, что на протяжении трех столетий существования дома в нем накапливалась мебель различных стилей, медных направлений — происходило смешение сталей. По преданию, в доме находилось много музыкальных инструментов, картин и имелась богатейшая библиотека.
        Григорий Григорьевич Пушкин (19.XII.1913 — 17.Х. 1997 г.г.), правнук великого поэта, утверждал, по воспоминаниям своих родителей, что на основном этаже в комнатах блестел натертый паркет, в гостиной висела большая 12-линейная керосиновая лампа. Сохранилось несколько фотографий интерьеров комнат, относящихся приблизительно к началу XX века, когда хозяевами усадьбы были сестры Гончаровы. Широко известна фотография столовой, где хорошо просматривается 12-линейная лампа, упоминаемая в рассказе Григория Григорьевича. А вот несколько других снимков интерьеров комнат, встречающихся в печатных изданиях, утверждающих, что они относятся к дому Васильчиковых-Гончаровых, подтверждения не находят. Дверные проемы на фотоизображениях не соответствуют форме дверных проемов лопасненского дома, и панорама, видимая из одной комнаты в другую, не просматривается в означенном доме. Объясняется это только тем, что сделаны были снимки в совершенно другом здании, с другой схемой построения.
        Юрий Павлович Капцов предоставил нам из архива своей матери, Антонины Ивановны Коняевой, интересную фотографию интерьера угловой гостиной с видом на церковь Зачатия св. Анны. Комната не загромождена вещами, и мебель расставлена продуманно и «лаконично, а значит, отображает картину жилого помещения до революции. В углу, около входной двери, небольшой книжный шкаф, рядом диван, столик с огромным абажуром. В другом конце залы еще один стол, заваленный книгами. Дверь, ведущая в анфиладу комнат, утопает в зелени огромных фикусов и пальмы.

Часть II

После Октябрьской революции десятки тысяч усадеб лишились хозяев в результате отмены частной собственности и национализации земель. Чтобы сохранить художественные ценности, в уездных и губернских центрах был организован вывоз овеществленного культурного содержания усадеб, чаще всего в Москву. Это, естественно, сопровождалось огромными потерями и гибелью усадеб. 28 мая 1918 года был создан Отдел по делам музеев и охраны памятников искусства и старины. За первые три месяца работы отдел, имея в наличии небольшой штат, сумел обследовать 55 усадеб.

        Важнейшим государственным документом стал декрет «О регистрации, приеме на учет и охранение памятников искусства и старины, находящихся во владении частных лиц, обществ и учреждений», принятый Совнаркомом 5 октября 1918 года.
        Уже 15 октября 1918 года по указанию В.И.Ленина вышло Постановление Президиума Коллегии по делам музеев и охране памятников искусства и старины Народного Комиссариата просвещения, связанное с 80-летием со дня гибели А. С. Пушкина. В этом документе был пункт, касающийся усадьбы Васильчиковых-Гончаровых и ее обитателей в селе Лопасне: «На заявление Московского губернского Совета по вопросу о выселении Натальи Ивановны Гончаровой из имения в Лопасне Президиум коллегии постановил: сделать исключение для помещиков, живущих в означенном музее, как для внуков Пушкина». Как мы видим из документа, первоначально в усадьбе планировалось создание музея и к этому времени она была уже обследована.
        31 октября 1918 года заведующий подотделом провинциальной охраны Т.Г. Трапезников объявил на заседании коллегии музейного отдела о том, что подотделом взяты на государственный учет пятьдесят бывших усадеб. В основном подмосковных.

        С 1913 года в усадьбе вместе с сестрами Гончаровыми проживала и Юлия Николаевна Пушкина с пятью детьми. Внук А. С. Пушкина, Григорий Александрович (15. IX. 1868— 1 .IX.1940г.г.), предчувствуя «тяжелые времена», отправил сюда свою семью из Прибалтики. Сам Григорий Пушкин воевал на фронтах Первой мировой войны, затем перешел на сторону «красных».
        В 1921 году он возвратился в Лопасню, где находилась его семья. Жила семья на антресолях, в комнатах с низкими потолками высотой 170 см.
        В 1919 году в доме была размещена эвакуированная из-под г. Гродно школа. В воспоминаниях Цявловской: «Григорий Александрович Пушкин — родной внук поэта, находится в крайне тяжелом положении. В 1921 году отпущен с военной службы в бессрочный отпуск по возрасту 53 лет. В данную минуту живет в селе Лопасня по Московско-Курской ж. дор. Все эти семь человек его семьи ютятся в 1 1/2 комнатах в холоде, темноте (керосин выдают по 2 ф. в месяц) и страшно голодают. Жена его Ю(лия) Николаевна) состоит там же учительницей в школе, находящейся в доме, где живут Пушкины (б. господский дом, — с утра Пушкины окружены ежедневно шумом, криком, грязью, хулиганством современных крестьянских детей...»

        Думается, что обстановка бывшего дворянского дома значительно тогда уже пострадала. В 1921 году в Дубровицах открывается Музей Дворянского быта, разместившийся в залах бывшего Голицинского дворца. В музее экспонировалась великолепная резная мебель, картины, ковры, гобелены, посуда из фарфора и хрусталя. В одном из залов экскурсанты могли видеть «Гостиную из Лопасни», состоящую полностью из привезенной лопасненской ампирной мебели, художественных ценностей и посуды. Там стояли рояль редкой треугольной формы, стол с инкрустацией, витринки с небольшой коллекцией западных и русских изделий из стекла.
        На стене висели в ряд два итальянских пейзажа с пастушескими фигурами и гуаши с видами римских развалин — ранние работы замечательного пейзажиста Федора Васильева. По воспоминаниям, в следующей экспозиционной комнате также имелись вещицы из Лопасни — среди прочего небольшой портрет Натальи Николаевны. Но что это за портрет и какому автору он принадлежал — мы сейчас сказать не можем.
        Жизнь Музея в Дубровицах оказалась непродолжительна. По постановлению М.О.Н.О. (Московское общество народных образований) и Президиума Моссовета музей в 1927 году был закрыт с формулировкой «как не представляющий особой ценности». Какова же дальнейшая судьба лопасненской коллекции? К сожалению, далее след разветвляется и проследить его становится довольно-таки сложно.
        Но известно, что после закрытия дубровицкого музея «гостиная из Лопасни» была вывезена в музей Никольское-Урюпино. Оставшаяся мебель, фарфор, картины были отправлены в музеи Царицына и Серпухова. Усадьба Никольское-Урюпино относилась к более скромным, и была характерна для «среднего» дворянства. Именно в этом заключался ее интерес и значение. Дело в том, что хотя Никольское-Урюпино и принадлежало князьям Голицыным, тем не менее оно отражало вкусы и привычки верхнего слоя дворянства. В этой усадьбе, так же, как и в усадьбе Васильчиковых, обыденная, будничная жизнь ее обитателей складывалась проще и интимнее, чем в усадьбах типа Кускова, Останкина и Архангельского. Этот музей значился в списке краеведческих музеев губернии за 1929 год: «Урюпино-Никольское и парк среднего московского дворянина — с. Урюпино Воскресенского уезда, — М.О.Н.О.» Позднее и этот музей так же был расформирован и судьба «Лопасненской гостиной» оказалась затерянной.

Часть III

         Краевед П. Липатов в своих статьях отмечал, что в Серпуховском историко-краеведческом музее и Государственном историческом музее экспонировались отдельные вещи гарнитура «карельской березы из гостиной усадьбы «Зачатье», который был разукомплектован при закрытии музея Пролеткульта. В Государственном историческом музее сообщили, что Липатов мог и ошибаться. Мебели из гончаровского дома в музее нет. Многое в ГИМ поступило из Музея мебели, расформированного в 1929 г.
        Что же это за музей Пролеткульта? Обратимся к списку музеев Москвы и московской губернии, опубликованному в музейном журнале «Московский краевед» за 1929 год. В нем мы находим: «Музей Лопасненской волости Серпухов, у. - ст. Лопасня, Курская жел. дор.— школа 2-й ступени—М.О.Н.О.» Составил список тогда существовавших ведомственных музеев сотрудник П/отдела — Н.С.Елагин по поручению музейного П/отдела М.О.Н.О. В губернии были выявлены и классифицированы краеведческие, сельскохозяйственные, производственные и культурно-исторические музеи.
        Например, внебюджетные волостные краеведческие музеи возникали по инициативе местных работников. Лопасненский музей явно вырос на основе краеведческого материала, собранного учителями и школьниками на базе богатейшей истории и частично оставшейся дворянской обстановки усадебного дома Васильчиковых-Гончаровых.
        Вначале, в 1925 году, в Лопасне возник краеведческий кружок. В 1927 году кружок превратился в фиал Серпуховского Отделения Общества изучения Московской губернии. Музей занимал большой зал в шесть окон по фасаду. В том же здании находились клуб и библиотека. Музей находился в ведении местного краеведческого общества.
        В 1928 году бывшее имение Гончаровых пришел описывать секретарь Лопасненского волостного совета. На просьбу Натальи Ивановны Гончаровой оставить ей хотя бы одну комнату ответили отказом. В этом же году семьи Пушкиных и Гончаровых выехали из усадебного дома. С конца 1930-х годов здесь разместилась школа рабочей молодежи. Приблизительно в эти же годы закрывается Музей Пролеткульта. П. Липатов утверждал, что в доме находилась картина великого мариниста И.К. Айвазовского «Лунная ночь у взморья» с его дарственной надписью: «Наталье Николаевне Ланской от Айвазовского. 1 января 1847 года, С-Петербург». Художник преподнес эту картину Наталье Николаевне в год десятой годовщины со дня гибели поэта.
        Один из современников А.С. Пушкина в своих воспоминаниях рассказывал, что в 1836 году поэт с женой были в Академии художеств на осенней выставке, и там Александр Сергеевич разговаривал с Айвазовским. После смерти поэта Айвазовский продолжал знакомство с семьей поэта.
        Оказалось, что ценное полотно ныне находится в Картинной галерее имени И.К. Айвазовского в Феодосии. Ныне мы можем видеть великолепную копию с этой картины на выставке, посвященной А.А. Пушкину, в Музее писем А.П. Чехова. Еще многие реликвии из дома Васильчиковых-Гончаровых находятся сейчас в частных коллекциях у потомков А.С. Пушкина, Гончаровых, либо близко знающих их.
        В год 200-летия со дня рождения А.С. Пушкина в Государственный музей-заповедник А.С. Пушкина «Михайловское» поступила икона «Воскресение Христа» с надписью на обороте: «Благословила Надежда Пушкина, при смерти своей, внучку Марию Пушкину». Палеографические исследования и экспертизы, проведенные в крупнейших научно-исследовательских учреждениях, с несомненностью доказали, что запись сделана рукой Наталии Николаевны Пушкиной. Икона открылась в одном из крупнейших экспертных объединений. Вряд ли возможно проследить ее исторический путь. Можно предположить одно: вероятно, фамильная святыня хранилась у дочери А. С. Пушкина Марии Александровны Пушкиной-Гартунг, умершей в 1919 году.
        Дмитрий Алексеевич Вульф, заслуженный деятель культуры РСФСР, эксперт по музеям, приезжавший в 80-х в Лопасню, высказывал вместе с Григорием Григорьевичем Пушкиным и Натальей Сергеевной Шепелевой, правнуками А.С. Пушкина, пожелание восстановить внутреннее убранство комнат, расставить мебель так, как она стояла в прошлом веке — начале нынешнего. Многие потомки А.С. Пушкина, Гончаровых ждут открытия музея, чтобы передать сюда семейные реликвии.
        Еще в 1929 году И.Г. Клабуновский открыто осуждал разорение «дворянских гнезд». Он писал в своей статье «Музейное строительство в Московской губернии»: «Известно, что за вычетом двух небольших усадеб под Ленинградом, по всей РСФСР не сохранилось более ни одной усадьбы, где бы уцелела в своей неприкосновенности эта дворянская культура, по меньшей мере полутора столетий. Элементарное ма-териалистическое отношение к этому вопросу не дает нам никакого права на легко-мысленное или сколько-нибудь небрежное отношение к этим удивительным памятникам прошлого».
        Надо признать, что закрытие большинства усадебных музеев в середине 1920-х годов по решению Наркомпроса было недальновидным. Этим русской культуре был нанесен серьезный урон.
        В наше время на восстановление усадеб отпускаются огромные средства, но воскресить утерянное полностью уже невозможно. В настоящий момент в ГЛММЗ А.П. Чехова предприняты попытки воссоздать фрагментарно комнаты с бытовым усадебным укладом в форме выставок, посвященных персоналиям, так или иначе связанным с историей Лопасненской усадьбы. Но нужно признаться, что даже самая искусная экспозиция наших дней в специально отведенных залах не сможет дать представление о дворянской культуре и быте, заменить поэзию, искусство и дух усадебного комплекса как целого и единого организма. Возрождение усадьбы Васильчиковых-Гончаровых как части бесценного культурного наследия является нашим долгом перед ушедшими и будущими поколениями.

---

В. КОЛЬЦОВА.
«Чеховский Вестник» от 6 сентября 2003 года